НОВОСТИ ФОНДА: 2010 год

Когда-то, а по существу, всего два-три поколения назад, благотворительность была в России делом обычным и для крестьянина, и для преуспевающего купца, и для великой княгини…

В годы советской власти милосердие объявлялось буржуазным пережитком, опасно балансирующим на грани предательства делу победившего пролетариата. С падением коммунистической идеологии традиция творить добро постепенно начинает возрождаться в России, но, как часто это происходит со многими хорошими начинаниями, пожертвования становятся добычей мошенников, а филантропы и благотворители попадают под жесткий контроль недоброжелательных чиновников.

О непростых путях возрождения частной благотворительности в России размышляет в беседе с нашим корреспондентом председатель Форума Доноров (грантодающих организаций), генеральный директор Фонда содействия кадетским корпусам имени Алексея Йордана Ольга Барковец.

— Россия заняла 138-е из 153 мест в глобальном рейтинге благотворительности. Нас обогнали не только Австралия или США, но даже Туркмения и Белоруссия... Чем вы можете объяснить такую удручающую ситуацию — душевной черствостью русских людей, скупостью или несовершенством нынешних форм благотворительности?

— Вы задали очень сложный вопрос, на который невозможно ответить однозначно. Вот только один пример. Страшные пожары минувшего лета привели к гибели людей, тысячи семей остались без крова. Помогать погорельцам — дело обычное на Руси... Чужую беду как свою восприняли и простые люди, и многие частные компании и фирмы, перечислявшие средства, собравшие немалую материальную помощь пострадавшим. Но, пожалуй, еще никогда не приходилось сталкиваться с таким количеством случаев хищения пожертвований, бездумного разбазаривания гуманитарной помощи, когда целые вагоны добротных и нужных вещей сваливались на помойку. Что в этой ситуации ярче демонстрирует положение с благотворительностью в России — доброту простых людей или равнодушие и профессиональную непригодность чиновников? Было бы просто свалить все плохое на вороватых бюрократов, но, к сожалению, это не совсем так однозначно. В августе мне довелось побывать в одной деревне неподалеку от Нижнего Новгорода. Деревня по областным меркам большая, в ней проживает почти две тысячи человек. Лес тогда горел всего в двух километрах от их деревни, но местные жители не смогли собрать команду добровольцев из 20 человек, чтобы остановить пожар.

Откуда такая индифферентность? Почему даже чувство самосохранения не поднимает людей на борьбу с надвигающейся бедой, которая случится не у соседа, а у всех, и у тебя тоже? «Моя хата с краю» — да не с краю ведь! Здесь не отсидишься в стороне — огонь не выбирает, уничтожит все на своем пути. Вы правы, когда-то всем миром помогали дом построить соседу, погорельцам собирали одежду и утварь. А сейчас в обществе царит атмосфера равнодушия и безучастности... Думаю, причины этого и в падении духовности, и в массовом отказе современного общества от гуманитарных ценностей, превалировании культа силы и жестокости, который насаждается средствами массовой информации. В сознании многих людей еще сильны стереотипы социалистического прошлого, когда в благотворительности видели не нравственные побуждения конкретной личности, а желание легализировать сомнительные доходы, заняться саморекламой.

Нельзя сказать, что недоверие к благотворителям и различным некоммерческим организациям — чисто российская болезнь, ее можно встретить везде в мире. И эту болезнь можно и нужно лечить только одним лекарством — прозрачностью деятельности и чистотой помыслов.

Для меня было важно услышать от Президента России благодарность добровольцам, которые «бескорыстно, рискуя собственными жизнями, занимались тушением пожаров и защищали обычных людей». По его словам, «эта общественная инициатива очень важна... она сплачивает всех нас в ситуации, которая возникла летом этого года». Но неужели нужна лишь большая общая беда, чтобы на высоком государственном уровне заговорили о необходимости поддержки добровольцев, которые не только тушили пожары, но и давно помогают в детских домах, работают в экологических проектах?

— И все-таки благотворительность в последние годы стала реальным социальным фактором, благодаря которому многим людям удалось оказать реальную помощь. Во многом определяют положение в этой социальной сфере различные благотворительные фонды. Хотелось бы узнать, как они возникли, интересы каких людей или общественных слоев представляют?

— Первые благотворительные фонды у нас в стране появились после перестройки. В 1990-е годы опыта еще практически не было, процветали всевозможные псевдоблаготворительные фонды, создаваемые откровенными мошенниками. Их деятельность до сих пор еще свежа в памяти многих людей.

К счастью, те «лихие» времена миновали. Сейчас в стране более 100 личных благотворительных фондов российских бизнесменов. Они различаются по масштабам финансирования, направлениям деятельности, но большинство работают на основе выделения грантов, многие из них являются членами нашей профессиональной коалиции — Форума Доноров.

В 1996 г. ряд международных благотворительных фондов, работавших в России, впервые решили собраться, чтобы обсудить общие проблемы, и вскоре такие встречи стали регулярными. Так появился Форум Доноров — неформальное объединение организаций, выделяющих гранты. В 2002 г. Форум Доноров был зарегистрирован как некоммерческое партнерство, в котором сейчас принимает участие более сорока донорских организаций, большинство из которых российские.

— Какие правовые принципы лежат сегодня в основе отечественной благотворительной деятельности?

— К сожалению, до настоящего времени российское законодательство, регулирующее благотворительную деятельность, представляет всего лишь набор законодательных актов, не слишком четко увязанных между собой. В нем не прописаны такие основополагающие понятия, как, например, «филантропия» и «донорская организация». Такое печальное состояние законодательства в этой области в известной мере отражает отношение к благотворительности со стороны государства. Благотворительность по-прежнему воспринимается во многом как «милостыня», а не как важный инструмент социального и нравственного развития нашего общества.

Тем не менее общими усилиями Общественной палаты РФ, Форума Доноров и экспертов благотворительного сообщества уже удалось немало сделать: принят Закон о целевом капитале (эндаументе), разработан проект федерального закона о поправках в закон «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях». Но реформы еще далеки от совершенства. Важно определиться, какие изменения в законодательстве будут содействовать системной благотворительности, а не тормозить ее развитие.

— Вы упомянули Закон об эндаументе. Что означает этот термин?

— Эндаумент — международное название фонда целевого капитала, созданного для благотворительных целей. При этом целевой капитал не расходуется, а инвестируется в различные проекты, выделяя часть дохода на реализацию благотворительных программ. Эндаументы существуют у всех классических частных фондов — Форда, Макартуров, Рокфеллеров, а также у университетов, музеев и больниц. Целевой капитал позволяет организации существовать фактически вечно, реализуя ту цель, ради которой она создавалась.

В России эндаументы стали формироваться после 2007 г., когда был принят соответствующий закон. Сегодня в стране около 50 эндаументов, общая сумма их средств составляет около 2,36 млрд рублей. Основными жертвователями в целевые капиталы являются состоятельные люди или компании, стремящиеся обеспечить долгосрочную поддержку указанным организациям.

Многие частные фонды намерены в перспективе создать подобные целевые капиталы. Однако пока большинство частных фондов финансируются на основе ежегодно формируемого бюджета. Это не способствует ни устойчивости фондов, ни последовательности деятельности — ведь в любой момент основатель может изменить направления поддержки или вообще передумать.

— Иначе говоря, пока благотворительные организации и государство напоминают коня и трепетную лань, которые ну никак не желают тянуть повозку по одной дороге?

— Следует признать, что хотя государство и признает на словах важность благотворительности, но на деле смотрит на нее главным образом с фискальной точки зрения. Налоговое законодательство, а также связанные с ним административные барьеры и бюрократический контроль сдерживают развитие филантропической деятельности. В результате на сегодняшний день не существует удобной и простой схемы оказания благотворительной поддержки. Донорам постоянно приходится искать компромиссы между социальной значимостью своей деятельности и законодательными ограничениями. Очевидно, что создание благоприятного налогового режима для доноров и получателей благотворительных средств будет способствовать как притоку социальных инвестиций для решения общественных проблем, так и усилит ответственность тех, кто получает благотворительные гранты.

Важную роль в развитии благотворительной и милосердной деятельности должны были бы сыграть и средства массовой информации, но часто их больше заботит, какую яхту купил кто-то из олигархов, какие отступные он дал при разводе бывшей супруге. А ведь существуют и совершенно другие примеры жизни нашего общества, говорящие о том, что в стране есть системная благотворительность, направленная на решение важных проблем в сфере образования, медицины, экологии, культуры. Одна из самых социально востребованных систем в образовании — кадетские корпуса, чья современная история была бы неполной без программ и грантов Благотворительного фонда Бориса Йордана. Большую работу, направленную на развитие фундаментальной науки и образования в России, создание условий для работы ученых на родине проводит фонд Д. Зимина «Династия». У фонда 12 грантовых программ, большая издательская серия по популяризации научных знаний. Примеров можно привести очень много.

— Современная благотворительность в большинстве развитых стран представляет собой одну из сфер деятельности большого бизнеса, в котором участвуют богатейшие люди планеты. Насколько подобная постановка вопроса правомерна для нашей страны?

— Действительно, современная благотворительность часто похожа на бизнес. На мой взгляд, ничего удивительного в этом нет. Успешные бизнесмены, создающие благотворительные программы, стремятся перенести свой опыт и технологии и в данную сферу. Приведу в качестве иллюстрации деятельность фонда «Наше будущее», оказывающего поддержку социальным предпринимателям. Главная задача фонда — найти и поддержать такие социальные проекты, которые могут превратиться в самоокупаемую деятельность в сфере оказания социальных услуг. Создатель фонда В. Алекперов не считает свою деятельность благотворительной, а рассматривает данный подход как социальные инвестиции в будущее России. Подобное отношение близко многим современным предпринимателям еще и потому, что слово «благотворительность» имеет определенную связь с помощью нуждающимся, беспомощным людям. Это так и не так одновременно.

В заключение хочу отметить, что в современном международном благотворительном профессиональном сообществе благотворительность рассматривается как метод определения глубинных проблем, а не только как средство решения видимых симптомов болезни. Очевидно, что одних благотворительных программ, сколько бы их ни существовало, явно недостаточно, чтобы решить все существующие проблемы. Так, если собрать все бюджеты благотворительных фондов США в сфере образования, то их хватит на финансирование деятельности школ и колледжей только на полгода. И это не удивительно — ведь задача фондов не обеспечивать устойчивость образовательных процессов, а способствовать появлению новых курсов, проведению исследований и обеспечить равные возможности к доступу к образованию всем желающим.

Также и от молодой российской частной благотворительности ожидать немедленного решения всех проблем не стоит. Несмотря на количественный рост благотворительности в России, нужен еще качественный скачок, создание законодательной среды, способствующей устойчивому развитию третьего сектора.

Беседовал Александр Толстикович

Источник: Российские вести